Я без цели, но при том ощущая полноту жизни, брел по лабиринтам проулков Хуахина, вдыхая здешний живой воздух, только что отказав веселой и честной проcтитутке, - когда уткнулся в ярко освещенный торговый ряд, набережную, и взгляд мой немедленно был пригвожден, без вариантов как шар упавший в лузу, вывешенными для продажи картинами, что выглядели как если бы мои. Брызги жизни, огромные светящиеся дыры как следы этой жизни, этого опыта, несколько ненароком, случайно будто, оттого неряшливо слегка, очутившиеся закатанными в масло на этот холст. "Чьи это картины, кто автор?" - тщетно пытался справшивать я, причем лучше всего выходило именно author. "Это мои картины, я автор, нет, это не копии, это оригинальные картины, и я их автор," - отвечала мне девушка. Показалось, она была возмущена недоверием, и вообще выглядела немного болезненно, как человек со слегка расшатанной нервной системой, художник, ищущий признания многие годы напрасно. Вот эта стоит столько-то, а вот эти - столько. Я назвал картины чудесными и прекрасными и обещал вернуться завтра. Назавтра я не нашел девушки, которую ожидал увидеть и которая представлялась мне такой же чудесной и необыкновенной как ее картины. Вместо нее был паренек какой-то как мне тогда показалось невыразительной внешности и несколько угловатый в общении. Он был как бы в тени сияния прекрасного порывистого ищущего образа девушки, автора гениальных, мне уже представлялось, картин. "А, это моя сестра, она всем говорит, что она автор, чтобы лучше покупали," - и он усмехнулся. И тут я понял, насколько эти картины - его, и что это значит, как именно эти картины - его. Это был очень позитивный момент. В том плане что не было необходимости спрашивать что-либо еще, я на секунду стал кистью, которой писались эти работы. Я улыбнулся ему. Это был Paddy.