Уже много лет я вижу эту картину: красный луч выхватывает из темноты человека атлетического телосложения, вылепленного из красной глины и покрытого глазурью. Камера наезжает на него и вокруг него. Когда человек оказывается в фас, налет глазури слетает, человек медленно отводит за спину биту для игры в бейсбол и сносит обе головы человеку, слепленному из белой глины в горшке из под цветов.

Осколки красивым веером разлетаются в пространстве. Один из них прилетает мне в лицо, стекает по губам – я чувствую солоноватый привкус.

Красный беззвучно смеется красивым ртом. Однако далее нечто неимоверное стягивает кожу его лица, смеяться ему стоит все больших усилий, явственно проступает позолоченный крест в зареве красного лба. Красный вновь застывает в своей нелепой позе.

Осколки белого, совершив оборот в космическом пространстве, возвращается на место, образуя белого вновь. Я присматриваюсь внимательней – лицо его стало еще более безобразно. На нем не хватает осколка глаза, что прилетел мне в лицо. Желая поправить положение, я отковыриваю длинным ногтем кусок глаза у красного и вставляю белому. Цвет расползается по белому, занимая предоставленный объем, и весь белый некогда становится бледно-розовым. Когда красный вновь размахнется своей битой, я почувствую на губах едва ощутимую толику горечи, все более ощутимую с каждым новым ударом.

Наконец красный станет так мал и безобразен, а белый — так красен, что бита поломается в нескольких местах и прилетит мне в лицо. Красно-белые загогочут, а мои осколки красивым веером разлетятся во Вселенной, чтобы потом вновь собраться без одного из них.

И кто-то добрый замкнет порочный круг.