да, когда я вдруг вижу девушку, которая чаще где-то сидит, скажем на лавочке в парке, - так, что я не могу видеть ее лица, а могу лишь угадывать, предполагать, - быть может она сидит ко мне спиной в 3/4, или волосы упали скрывая почти все ее лицо, или просто сумрачно, скажем тусклая лампочка или скорее лунный свет - искажает ее лицо, ее черты, - которая могла бы быть похожей на тебя, - и когда спустя мгновение она откинет челку назад, или ветер тронет ее волосы, обнажив ее лицо, когда она обернется ко мне (должно кто-то за моей спиной назовет вдруг ее имя), когда некто зажжет весь свет, либо это полицейский фонариком посветит ей в лицо, - я увижу что это не так, что это не ты, что ты не здесь, и я не могу взглянуть тебе в лицо, дотронуться до твоей руки, ощутить холод твоих пальцев, услышать твой голос и увидеть как ты улыбнешься, называя меня нарочито грубым словом, которое от тебя так нежно звучит, - меня просто ранит это несовпадение, что она это не ты, что она несовершенна.

И я не познаю ее гения, оставаясь в твоей тени, - в тени лживой и расчетливой суки, в тени холодного всепоглощающего чудовища с только лишь калькулятором в маленькой голове, как ты когда-то охарактеризовала Когото, я думаю прекрасно осознавая, что я не смогу не понять о ком ты на самом деле, - как ты хотела зачем-то чтобы я видел тебя, - оставаясь в твоей тени, недвижим, поражен магией твоего образа лживой и расчетливой суки, холодного всепоглощающего чудовища с только лишь калькулятором в такой милой мне голове. В плену образа яростного и жалкого прекрасного животного, вынужденного крушить и убивать все вокруг себя, пока что-то его окружает, вынужденного с целью не убить, не разрушить, себя. В плену столь совершенного образа, что не сотрет время, не изменят обстоятельства, и что прекраснее всего что я видел на свете.

Твои технологии совершенны, как руки музыканта не осознают механики музыки, которую они делают, - ты не знаешь как убивать, и ты часто не фиксируешь миллионы своих убийств, творимых каждую минуту, - а ты просто живешь. Кто может увидеть тебя – обречен. С этой иглы не соскочить. Поэтому тебе особенно ценны те кого можно убивать не один раз, а например 10 лет как было с нами. Поэтому я вообразил себя биллгейтсом и решил что нам суждено быть вместе до гроба, и единственное, что поможет мне избавиться от тебя, от этой наркотической зависимости, - тюрьма. Я ошибался, вообразив о себе опять невесть что. Я не был многоразовой жертвой, я вообще не был жертвой, тебе было не по кайфу убивать меня все эти 10 лет, настолько что эта уже повинность стала тебя тяготить, и однажды я проснулся не ощутив привычный железный хват на своем загривке.

Я сумел прожить это лето только потому что оно было достаточно жарким.

***

Несомненно нужен определенный вполне набор личных качеств для распознавания этого текста. Боюсь, я сделал этот набор изначально недоступным кому бы то ни было. Рискну пересказать анекдот.

Гипотетичность, надуманность стартовых условий предопределяет и целостность всего образа лирического героя. Предполагается, он де способен увидеть некую девушку, некий путаный навязчивый образ, полный смутных ассоциаций, аллюзий, но одновременно четко прописанных постулатов видения этого условного персонажа. Заметьте, он именно канонически дописывает сокрытые детали. Не видится же ему в полумраке лицо, изъеденное проказой, оспой, келоидными рубцами, либо напротив, банальность черт лица скажем …


вернуться