• Тре Мерли •


Tre Merli это три дрозда. Кто бы мог подумать. Вполне логично было предположить скажем три рыбы, или моллюски еще, просто некая морская живность, в том же что именно морская не могло быть сомнений совсем. Путешествие мое так или иначе подходило к концу, визуальное восприятие все более сводилось ко взгляду через видоискатель фотоаппарата, я все более беспокоился остатком на кредитке, я оплывал жиром, я стремился остатки поездки свести к тупому лежанию гденить на пляжах шармэльшейха, к просмотру боевиков, к предсказуемому общению на заданную тему с армией проституток и гомосексуалистов, окруживших меня от рождения до нынешних суровых дней. Я снова был в Триесте.

В номере отеля Грайф почему-то Марии Терезы за сто десять евро кровать и завтрак как пишут они в счете. Мария Тереза не была ко мне добра, но я был рад расплатиться с ней такой суммой, все таки это был Триест, все таки это был пятизвездочный отель, и все таки это была ночь с 27 на 28 октября 2010 года, которая вполне могла положить конец одному этапу моей жизни и открыть при этом другой.

А в бутиковом отеле почти напротив, где за те же кровать и завтрак нужно было отдать 120 не то 130 евро, из номера был запросто выход прямо в море, и где завтраки происходили именно в этих трех дроздах, я не нашел ни кровати ни завтрака, в традициях описанной выше иерархии этических определений такого туриста зажав дельту евро на будущее, как его они понимают.

Впрочем это все не совсем про меня все ж таки: рискуя обломаться в ближайшие дни и возможно экономить топливо, и возможно ночевать остаток ночей в машине, и возможно не оставив бабла на оплату пресловутой касковой франшизы, возникшей вследствие моей полной безответственности и 100% статуса путешественника день два всего перед тем в тоннеле римском, - в общем так непомерно рискуя я направился из своего отеля прямо в эти tre merli с целью отомстить этой всей цивилизованной европе, пусть даже италии, и отужинать не меньше чем на 100 (сто) евро, заказав неминуемо суп из этих трех мерлей.

Я вошел в ресторан со стороны отеля, и был принят распорядителями за местного и усажен в соответствующую привилегированную зону. Я хочу суп, - сказал я ничуть не смущаясь незнания языков, причем слово суп постарался произнести максимально по-русски, зная уже, что так им будет понятней. Говоря суп я подразумевал понятно три мерли. И в общем-то не ошибся. Если и бывает суп из трех мерлей, я получил именно его.

Но не так быстро, не сразу, а чудесно и познавательно проведя вечер 27 октября в итальянском ресторане прямо на берегу итальянского без преувеличения моря.

Говоря несколько ранее о распорядителях, я немного приврал. Не было распорядителей. Меня напрямую встретил, минуя посредников, как я предположил хозяин заведения, усадил мя за столик в углу, впрочем дав мне это выбрать, и именно ему я и сказал нащет супа из трех мерлей. Он пытался было протестовать, типа это превышает лимит, я же сказал, мне все равно нащет лимита. Показалось, он воодушевился заказом, и весь последующий вечер я чувствовал благосклонное к себе отношение, всех местных работников и даже возможно посетителей. Не хотелось думать, что он мог оказаться гомосексуалистом.

Да я и не думал. Я думал о нем, о хозяине резторана, или шеф-поваре как минимум, который просто любит выйти к своим едокам, - о том кем бы он мог быть. В смысле национальной принадлежности. Мысль о том что он мог быть итальянцем, как-то не слишком воодушевляла, излишне цинично упрощая возникшую вдруг интригу. Гипотеза о славянских корнях не выдерживала никакой критики, даже если предположить его словенцем каким или хорватом, чехом, - и уже не то сербом, русским, украинцем вкрай. Может венгром, - пришло в голову мне, но напрасно, ибо видел венгров только лишь скажем пару раз по телеку, и то не на главных ролях. Вот буду типа в Будапеште через пару всего дней, - тогда пожалста венгром, а так пока только австрийцем каким, немцем то есть ретороманцем, но как представлю «ферролегирунген феркауф» к примеру, чето не так. Короче не определился с псевдонациональностью гипотетического шефа-повара. Но это ничего, тема-то осталась.

Пока я сидел и размышлял, многое поменялось вокруг. Во-первых, принесли еду сидевшему слегка напротив через два каких-то стола лысоватому клиенту-австрийцу-немцу-ретороманцу его спагетти типа локале. Он быстро все схавал и свалил, а ведь смотрел перед тем на меня большими этими глазами, дозволения будто спрашивая, осмелиться ли на столь смелый заказ этого локале или нет все же. Я самодовольно улыбался как всегда, мол давай парень опять такой же, смелей. Чето не заладилось.

Во-вторых пришла и уселась нагло прямо напротив экрана некоторая италианская девушка, даж сомнений не было, хотя возможно она и не была итальянкой (здесь в Триесте все не таково каким может показаться если ты хотя и не турист, но даже если паломник-де, если албанец тот, стинг литл элиен или в тему), - мне не нравятся обычно такие, не слишком много секса было в ней, а больше что-то банальное, будто актриса она театра русской школы, и не денешься от этого никуда, метка на всю жизнь остатков. Волочкова короче. Впрочем нет, не волочкова.

Она заигрывала с барменом и в итоге выпросила 100 грамм граппы халявской, или не сто. Она кокетничала с этим моим шеф-поваром, предлагала себя в различных ракурсах, но я видел он был весьма утомлен этой всей видимостью жизни, но не мог отказать ей, просто был воспитан так, - активно жестикулировал в разговоре, приобнимал ее за плечо, шептал что-то на ушко, - в итоге ей обломилость еще 150, и он исчез надолго. Всех полностью устроило такое развитие.

Сначала мне принесли хлеб и вино. Вина я заказал ван гласс, хлеба не заказывал вообще. Но видать заказ супа из трех мерлей был неким исключительным событием в здешних местах, и хлеб мне принесли затак.

Хлеб был охуительным. Я было подумал что это пирог. Он дышал, реально поднималась и опускалась корочка сверху. Он был очень большим. Но я взял нож и отрезал от него 1/8, и все, пафос спал, огромный внутренний пузырь лопнул, хлеб сдулся в лепешку, пару раз впрочем возможно вздохнув перед утратой понятиеобразующего качества. Я съел больше половины этого лаваша локального пока ждал мерлей. Выпил пару бокалов вина. Все было хорошо. Я с воодушевлением наблюдал за развитием настроенной драмы отношений псевдоиталианской посетительницы и такого же только наоборот шефа повара.

Вынос супа был весьма помпезен. Миска была довольно большой, официант нес ее выше своей головы, будто бы храня табу мерлей, не решаясь нечайным взглядом испортить их вкус. Завеса тайны открылась только для меня: в тарелке был суп из морепродектов, из трех, а скорее четырех-пяти-шести мерлей или того что от них осталось в наше время. Все же прогресс сильно порушил экологию. Я подумал, что псевдоитальянцы могут знать об этом, с трудом сдержав весьма глупое желание блеснуть наличием в лексиконе слова карабаш. Было не совсем уместно все же.

Пьятто дель джио был гениальным творением итальянского этноса, итальянского же языка, кухни и псевдоитальянского шеф-повара. Не запомнил нихуя вкуса, тонкостей восприятия, междометийных особенностей кроме вкратце заебись.

Шеф вновь появился и вновь обратился к проститутке. Иль конто перфаворе, нагрубил я официанту, он потерялся слегка, я впрочем так и ожидал. Счет мне принесли много позже, когда я подзаебался уже выковыривать питательный продукт из остатков клешней найденных в супе крабов-омаров, первоначально отставленных в сторону за диагностированной пищенепригодностью.

Я был удовлетворен.

Не то чтобы совсем, воспоминания о надменно отвергнутых проститутках на окраинах Фоджи пару дней перед тем все же волновали слегка, - не дурак совсем, - Триест не Фоджа, - и я направлялся к кровати и завтраку за 110€.

Были конечно и негативные моменты. Прошло столько времени, я писал продолжение Триеста, излишне возможно без затей названное тре мерли, и ничего не менялось вокруг. Нет, конечно кое-что изменилось: я один приехал сюда по собственному прямому выбору и пусть недалекому разумению, но складывалось или могло сложиться мнение, что это было мое твердое и непреклонное желание, воля, намерение, которому я последовал, и в результате оказался здесь, в Триесте, в отеле Марии Терезы, напившись пьян в трех мерлях. Могло показаться что я хотел этого и достиг желаемого, приложив к тому некоторые усилия, даже немалые возможно: взять хотя бы оформление визы, фотографирование для этого, необходимость вступать с некоторыми людьми в социальные отношения с целью попасть именно сюда и именно так, как я хотел этого. Признаться, усилия были минимизированы и задачка эта была из простых: минимум людей, минимум разговоров, - а остальное, до чего приходилось допереть самому, практически не напрягало (чего проще: засунул в бак пистолет, подождал полного долива, отдал гастарбайтеру кредитку, для видимости общения вставив гденить типа в разговоре «фуль» или «газолин» или «кредит кард», и когда он вернет карточку – тогда уже «грацья», причем независимо от географии этого т.н. общения: еще в прошлую поездку заметил, что подсвистываю чуток, выдавая какбы себя за италоговорящего автомобилиста, - тогда думал успел привыкнуть за неделю в Милане, и было похоже на то, - но теперь-то началось все уже в пражском аэропорту: типа сошел на землю евросоюза – сразу грацья вам, типа уважение продемонстрировать я так понял, но ведь не было уважения, один сраный конформизм, одна дурная привычка нравиться всем, точней создать миф об этом, пиар-компанию на тему как я все сделал для этого, обреченную на провал и тупое освоение бабла). Так я легко без усилий почти добрался до трех мерлей и напился пьян их красным вином. Да, и здесь грацья, немаленькие чаевые, и только 150 метров перейти через дорогу к кровати и завтраку Марии Терезы. Я было хотел пройтис в сторону центра, но напрягала обширная безлюдная зона перед портом, которую затем пришлось преодолеть и в обратном направлении. И хотя было не холодно и почти безветренно (вспомнился вчерашний апокалиптический ураган в безлюдном Римини с резонансно раскручиваемыми фонарями над набережной), возникшие параллели с описанной прогулкой по Ранонгу мгновенно погасили возникшее романтическое настроение.

Короче много чего могло показаться, о желаниях, намерениях, настроениях, следование которым могло определить мою социальную интеграцию, далее ассимиляцию и уже совсем мимикрию.

Но не показалось. Выбор был не мой, точней его не было вовсе, желания намерения и тд были сплошь синтетика, и реализация их еще более опошляла, делая мя еще более мертвым, ненастоящим, бестелесным. Реально лучше его не трогать: реализованные желания, воплощенные мечты, достигнутые экстремумы – похороны личности, которая реализовалась тупо банально.

Но не делала, не так я прост, - не достиг экстремума, не воплотил мечты, просто напившись пьян с трех бокалов мерлей, просто хорошо себя чувствуя в Триесте, просто зная покину завтра Италию ради Венгрии, просто зная о беспонтовости этой затеи, небезосновательно подозревая точнее.

Прошло столько времени, я писал продолжение Триеста, и ничего не менялось вокруг. То есть по-прежнему не пришло ко мне в голову ни одной мысли, не встретил я на своем пути ни единого человека, и все это немалое время, потраченное мною на жизнь, на путешествие, на описание их, - не сделало меня умнее, опытнее хотяб, оно было словно вычеркнуто из жизни: я ничего не узнал, не испытал никаких чувств, ни о чем не задумался. В итоге как писатель, он же читатель (избиратель, правообладатель, выгодоприобретатель и прочие), я потерял время.

«Зачет», - с удовлетворением отметил я, передвинув костяшку на виртуальных счетах порабощенных человеко-дней, склевав безмозглой курицей очередную созданную легенду собственного осознания. Убив оптом столько-то дней жизни моей на самом деле бессмертной души.

Я опять проснулся среди ночи в иррациональном пространство-времени, перепив на ночь местного вина, будучи не то пьян, не то с похмелья. Меня окружал странный мир комнаты заплесневевшего древнего отеля, разрушенного в основании по всему термитами. Неизвестно на чем это все держалось, почему не рухнуло досих под напором стихии, догнавшей мя наконец из римини наконец. Хотя было скажем нежарко, я открыл балконную дверь, прячась эксгибиционистом за тюлевые занавески, и бесцельно смотрел расфокусированно, на резонансно раскручиваемые фонари над безлюдной улицей, периодически так же фотографируя, прибивая тем чрезмерно выпячивающийся пафос этого опять дежавю.

Опять – это Фоджа, запишите себе в разговорник. Это отель Parco Dei Principi, сад такой расходящихся тропок настолько, что я не знаю как они сводят их в закон. Роскошь, тронутая разложением; богиня правосудия с черно-розовым эмо-платочком на глазах; инфернальный дом с комнатами изнутри меньшими чем снаружи, с многомерными мирами осужденных, сбежавших в простенки от глобальной рябой либо серой в крапинку. Платишь €75 и проводишь незабываемую ночь персонажем Дэнни Ардженто с четко не прописанным сценарием, не попавшим в итоге в окончательный монтаж. Даже не пытайтесь спрашивать об этом упомянутом дэнни.


вернуться